"Логист"

Истории написанные автором Crazzy_pingvin попадают под действие закона об авторском праве. То есть истории запрещено копировать и использовать в коммерческих целях без соответствующего акта передачи или временного использования прав на произведения. Автор отдельно замечает, что разрешает использовать имена его персонажей другими людьми, только если они будут использованы для игровых персонажей игры "Космическая станция 14" на проекте Corvax и не будут нарушать логики прописанного автором персонажа. Автор отмечает, что самостоятельно и добровольно предоставил проекту Corvax право на демонстрацию материалов в публичном доступе, но оставляет за собой право на использование, распространение и редактирование материалов. Автор отдельно отмечает, что все совпадения имён персонажей с именами игровых персонажей других людей, а так же с именами реальных людей, равно как и совпадение любых названий с другими названиями носят абсолютно случайный характер.

Логист

Его прозвали “Журналистом”. Дело было в его привычке. Он порой бормотал, разговаривая сам с собой. Кому-то из сослуживцев как-то послышалось или показалось, что он берёт у кого-то интервью, вот и появилась кличка такая, Журналист. Вообще он был немного нелюдимым, замкнутым, тихим… Но добрым. Любил помогать молодым. Да и бывалым ветеранам в помощи не отказывал. Делился вкусным или папиросами. Хороший он был.

Но он и в правду был очень одинок. Он уже восьмой год воевал против ОПЗ. Говорили, что он пробрался на фронт чуть ли не в шестнадцать лет. Его Родительская Семья погибла, а Подростковую он так и не завёл. Теперь служил в армии СНК. Один в этом мире… и вернуться даже некуда.

А говорил он вот что:

Меня зовут сержант Алекс-Сенд. Странное имя для унатха, не так ли? Мне многие это говорят. Моей родительской семьёй были люди, они назвали меня Алексом. А фамилия у них была Сенд. Когда я был поменьше, то всё время возмущался на своё имя. Да… я был тяжёлым ребёнком. Я всё грозился, что сменю имя. Мои родители погибли, когда мне было шестнадцать. Я бы мог придумать какую-нибудь историю, которая описывают всё мою жизненную мотивацию. Хе-хе. Нет. Это просто авария. Плохая дорога. Горы. Там не было виноватых. Я очень скучаю по ним… А имя оставил. Только преобразовал под унатхское написание. Алекс-Сенд. И мне плевать, когда кто-то говорит, что имя мне не подходит.

Не хочу говорить про то, как попал в армию. Ну… может кратенько только. Я вообще не знал куда податься. Вроде бы нужно было как-то по-унатхски искать или образовывать подростковую семью. Но вот в нашем городе как-то было не очень много унатхов моего возраста. И тут знаете… плакат… типичный этот… «Армия СНК нуждается в тебе!» Я и пошёл. В сборочном пункте меня не взяли. Сказали, что я мелкий. И по росту, и по возрасту. Что меня плевком перешибут. И что-то так меня это взбесило! Втихаря пробрался на их транспорт и улетел к линии фронта. Там меня пытались вернуть. Но я сбежал. А потом меня встретили бойцы с фронта и взяли к себе по-тихому. Сказали. Что если парниша хочет сам воевать за свою страну, то грех отказывать. А маленький рост – это даже хорошо. Легче за укрытиями прятаться.

Честно говоря, стреляю я так себе. Как бы описать… Ворону с ветки не сбиваю. А вот в корову худо-бедно попаду. Как-то так. Пробовал обучиться на санитара. Но силёнок у меня, знаете… при таком росте… Короче, таскать оргомных мужиков с бронёй и оружием оказалось мне не под силу. Да и все эти мази, шприцы, кровь… Не получилось. Короче. Не вышло. Как инженер тоже не пошло. И связистом не получилось. Пацаны шутили. Что я могу быть только офицером! Хе-хе… Ну да, конечно… Кто меня пустит.

Но что мы всё о прошлом… С тех пор восемь лет прошло. Я так и не вырос. Всё такой же мелкий палевого цвета унатх. Только курить начал. С тех пор я стал сержантом. Вообще… была возможность ещё повыситься, но я не захотел. Много больно ответственности. Молодняк учить. Командовать. Все и так знают. Что я это могу. А старшие знают, что командовать мной бесполезно. Ах да! Забыл сказать! Я же всё-таки нашёл себе специальность. Я, господа, Логист! Это, простите, звучит гордо. Вроде бы так снабженец. Кто-то может подумать, что я крыса тыловая. Бумажки перебираю. Не тут-то было. Я Логист.

Я водитель грузовика снабжения. Моя задача состоит в том, чтобы загрузиться различными материалами на перерабатывающих заводах или складах, привезти их и сдать на фабрики, на фабриках загрузиться ящиками с оружием, боеприпасами, медикаментами, едой, снарягой, а потом привезти всё это на фронт. И назад, к переработке. Вы можете сказать, что дело не пыльное. Но вот сейчас как раз самое время ехать обратно на переработку, так что будет время рассказать подробней. Может вы и измените своё мнение.

Дорога тут, конечно, да… Степь. Ориентиров нет практически. Ну, раньше не было. Раньше тут вообще волки были. Вышел по нужде из машины по дороге и всё… поминай, как звали. Но сейчас из-за войны все волки свалили куда подальше. И правильно. Дольше проживут. Так вот сейчас ночь, у моего грузовика осталась только одна фара. Так что… берём карту, берём компас и начинаем ехать по ориентирам. Ориентиры мы, логисты, уже давно занесли на наши карты. Ну как мы. Я в основном. Мы за эту степь уже пару лет воюем. Ориентиров накопилось… Ну как… за саму степь то не воюем. Она тут просто пустая бесполезность. А вот с разных сторон степи достаточно полезные участки. Только ночью всё равно нихрена не видно. А если ориентир пропустишь, то всё. Можно непойми куда уехать и заблудиться. Придётся останавливаться и ждать рассвета. А так нельзя. Там парни в окопах ждут поставок.

Поставки - это вообще кровь войны. Солдаты, да. Мужество, да. Командиры, да… Медики, инженеры, связисты, танки, авиация, артиллерия… всё это очень здорово и круто. Но всё это будет стоять и молчать, пока не будет поставок. А поставки – это мы. Логисты.

О. А вот и ориентир первый. Я вообще могу уже и без карты тут… но большое самомнение и гордыня – это грех. На войне они приводят к смерти. А я на тот свет не тороплюсь. Ориентир, как видите у нас заметный. Стандартный грузовик снабжения седьмой модели. У меня такой же. На этом грузовике ездил Вася Портной и Блунг Волд. Славные ребята были. Они были из восемнадцатой роты снабжения. Обычно доставляли стройматериалы на фронт. Вообще у логистов считается, что стройматериалы любой дурак может доставить. Но вот они только их и возили. А ещё катушки колючей проволоки, кабели, трубы. Их любили армейские инженеры за то. Что они всегда готовы были помочь. Если прям нужда горит, фронт прорывают, то они всегда готовы лопату в руки, ключ, молоток и побежали помогать укрепляться. Окопы копали. Колючку вешали, провода тянули. Короче, очень хорошие ребята. Грузовик их на мине подорвался. Осколки пробили дно кабины и обоих убило. Тоже почти два года назад. Как раз начали за эту степь воевать.

А вот скоро должен быть второй ориентир. Вот-вот… Да. Вот он. Думаете что-то необычное? Нет, простите. Это же степь. Тут ничего не было до нас. А теперь тут только мы. Снова грузовик наш. На нём гонял Йохан Смунсен. С ним ещё был этот… Как его… Не помню. За Йоханом вообще дурная слава ходила. Его второго номера всегда убивали через месяц-два. Одного волки загрызли, другого осколком снаряда, третьего снайпер… всех не упомнишь. Йохан был и сам очень неприятным. У него порой снега зимой было недопроститься, не то что сигареты или там топлива немного. Он вообще любил топливо. Что-что. А рукастый был парень. У него и печка-буржуйка своя была. И обогреватель в салоне грузовика. И на базе плитка тоже хорошая. И это он всё сам сварил, наладил. Но всё-таки скряга жуткие. Его только танкисты любили. Он же им топливо и возил. Он, только представьте, дороворился с ними. И они ему из своего снабжения выдавали порой листы с бронёй. Он их закрепил на свой грузовик. А потом так же ещё двигатель достал другой. И тоже в грузовик. У него уже не грузовик был, а бронемашина. Перед офицерами оправдывался, что это всё для сохранения топлива. Типа без него танки не смогут прорывать оборону. Так вот он как-то попал под артиллерийский обстрел. Или это налёт был… Не помню. Короче он уворачивался от взрывов и у него его обогреватель толи треснул, толи пролился… короче загорелась кабина, а потом огонь перекинулся на грузовой отсек. А там же топливо! Вот этот ориентир, это то, что осталось от того взрыва. Да, комфорт – это не для логистов. Он расслабляет. А нам всегда на чеку нужно быть.

Там дальше стоит транспортный автобус. Сейчас доедем. Он вообще рабочий. Он там как памятник. Эх… Его водил Румиван’Зан. Вот это был очень -классный парень. Его все всегда поначалу считают очень странным. У него был от природы большой пушистый хвост. И он всем предлагал его потрогать. И это… типа… странная тема какая-то… ну, некомфортная сначала… Но вот как-то зимой мы спали вперемешку в одном складе. Как же там, мать его за ногу, было холодно! И рядом со мной Румиван, как раз. И его хвост. И этот хвост прям на меня лёг. И… чёрт… как же это было тепло! А ещё он помогал пацанам, которые… ну, которые уже не могли воевать… которые насмотрелись. Посттравма, короче. Они им давал хвост обнимать, и они так сидели с врачом. Пацанам так было спокойней. Да… он ещё такой вечно пижонистый, с шарфиком или с платком. Весь такой вычищенный и выглаженный будто на парад! Пижон, вроде бы. Он сначала попал в пехоту, где его гнобили. А мы чёт вступились за него и перетащили к нам. Ему из дома присылали вкусности, и он с нами делился. Точно! У него ещё было много сумочек всяких. На ремне, на рюкзаке пришил. Через плечо была сумочка. Она там всё носил. Всё было. Что ни попроси. Перекус, первая помощь, сигареты, пара фляжек. Всё было. Короче, парень он был отличный. Хороший. Добрый. Жаль его. Он возил с нами грузы, а потом аншёл старый автобус, с инженерами укрепил, починил и предложил командирам возить отряды на фронт или офицеров, связистов. Короче, туда-сюда возил народ через степь. Все специалисты его готовы были на руках носить. Инженеры, медики… все. Ему пробило передние шины на дороге. Налетели враги. Корпус был прочным, стёкла тоже непробиваемые. Ну как… Бронированные. Они долбили-долбили и сумели небольшой осколок выбить. Румиван пытался отстреливаться. Но куда там, пистолетиком нашим. Они тоже пытались его через дырку задеть. Но это ещё неудобней. Так они заблокировали ему двери и закинули внутрь дымовую шашку. Или даже две. Вот вам и демократические войны-защитники ОПЗ. Ублюдки… Румиван задохнулся. Мы тогда ехали караваном из трёх грузовиков. Увидели его автобус весь в дыму. Ну, по следам на корпусе поняли, что произошло. Дверь вскрыли. Мо напарник Мага Косой замотал лицо мокрой тряпкой и внутрь ринулся. Вытащил тело. А он уже окоченел. Эх… Я помню, что у нас слёзы на глаза навернулись. Мы не мальчики, и воюем много. Но это… Доехали, когда до фронта, рассказали это там специалистам, офицерам да и просто солдатам. Те от злости кулаки и зубы сжимали. Аж перчатки скрипели. Большая битва тогда была. На прорыв наши шли. И прорвались. Взяли новые позиции. Тогда это и назвали Прорывом Румиван’Зана.

А вот этот ориентир другой. Тут курган. Да… Я его хорошо знаю. Слишком хорошо. Я по степи несколько часов камни собирал ради этого кургана. Тут как раз Мага Косой и лежит. Мой кореш. Мой второй номер. Мы с ним давно были знакомы, со второго моего года в армии. Я его обучал. Его из пехоты демобилизовали из-за травмы ноги. Попал под обстрел, перелом, плохо сросся, хромал он сильно. Но не хотел покидать фронт. Его к нам и перевели. Второй номер в грузовике - это вообще штурман по бумагам. Типа помогает водиле, то есть, первому номеру находить путь. На деле же мы и сами справляемся. А второй номер стал таким… типа… не знаю даже, как и назвать. Помогает ремонтировать машину, охраняет, сменяет если совсем в сон рубит водилу. Ящики помогает грузить. Хотя Маге с ногой какое ящики грузить. Впрочем, тоже старался помочь. Немного, но старался. Я из-за этого засранца курить начал! Ну да ладно. Я когда-нибудь ещё брошу. Ему не повезло. Мы с ним нарвались на самого главного нашего врага. На партизан. Вообще, они зовутся диверсантами, саботёрами, разведчиками… но мы, логисты, что-то их партизанами кличем. Это ещё до меня было. Задолго до меня. Мы же, блин. С ОПЗ уже веками воюем. Эх… Так вот был вечер. Я вёл машину. Спать очень хотелось. И тут они выскакивают из своих ямок! Это же степь, тут, блин, прятаться негде. И вот партизаны копают ямки, ложатся в них и сверху у них маскировочные плащи ещё. Не видно, короче. А тут выскакивают и сразу ракетой в нас! Я такой, «аааа!» и баранку на бок. Резко повернули, ракета где-то с задницы взорвалась, Мага тогда резко автомат вскинул в окно и давай по ним стрелять. А я снова выворачиваю, ибо у них там ещё ракетомёт. Мага ещё орёт: «Ровней держи, мляяя!» А я наоборот виляю, ибо нервы, страшно. И вроде мы от них отворачиваем и уже почти свалили. И тут новый взрыв. Нас тогда хорошо тряхнуло. У грузовика часть крыши сорвало к херам. Мне осколок прилетел по уху. Шрам теперь. А вот Мага… ему пробило шею сзади. Насквозь гортань. И я сразу не заметил. Вцепился в баранку и вёл. А Мага умирал, а я не заметил. Эх… Я заметил только через несколько километров. Я помню, как тряс его и просил проснуться. У мня уже были все руки в крови. А потом по рации услышал, что штаб атакован. Сзади были враги, впереди тоже враги. Я тогда и решил похоронить его прям на месте, у дороги. Выкопал ямку, положил его туда. А сверху курган начал делать. Если бы даже партизаны меня нашли, то плевать… У меня друг умер. Я тогда по компасу искал, в какую сторону ямку копать. Иначе с Магой нельзя. У него религия была. Да… Я уже год без второго номера гоняю. Не знаю, не могу никого взять.

Так, а вот ещё ориентир. Да… Вот это дело забыть трудно. Наверное, самая плохая моя неделя за последние три года. Большая воронка. Это была «Трагедия у Восточного Мыса». Не слышали? Ну конечно, нет. Кого эта планета вообще волнует. Я за эти четыре года, что я тут, даже название её не запомнил. Но восточней там побережье моря. Красивое… Очень-очень красивое. Как закончу воевать, хочу жить у моря. Так вот там есть мыс, который служит хорошей базой для водных сил. Сейчас то она наша, а тогда, полгода назад, была у ОПЗ. И наши решили её захватить. Ну мы то продвинулись, а потом фронт замер. Не в смысле перестали воевать, а в смысле что ОПЗшники так вцепились в линию обороны, что наши просто не могли их перебороть. Тогда-то и начался первый акт «трагедии». Командование приказало, тапа кровь из носу, хошь не хошь, а надо брать Восточный Мыс. И парни пошли в бой. Эх… грёбаная мясорубка. Грёбаная, чёртова мясорубка. Они шли, и их косили пулемёты. Враги притащили лёгкие пушки и начали бить шрапнелью по полю. Наши по телам проходили всё дальше и дальше. Парней гибло тысячи в считанные минуты. Там был жуткий грохот, боль, страх. Я подвозил им боеприпасы и медикаменты. Они прорвались во вражеские укрепления и начался затяжной бой за них, второй акт «трагедии». ОПЗ устроило контратаку и выбило их из траншей. Но наши снова начали наступать. Тогда наши инженеры начали прокапывать траншейные ходы в сторону врага и тут же укреплять их. Случались бои, где от наших укреплений до их было буквально метров десять. Случались локальные часовые, представьте себя, ЧАСОВЫЕ перестрелки за глубокие воронки между траншеями. И в какой-то момент ОПЗ отступили. Мы взяли новый участок Восточного мыса, но сами уже не могли наступать дальше. Я тогда подвёз очередную поставку бинтов. Меня подозвал один майор танковый и сказал, типа чувак, мне разведка сказала, что на нас готовят танковый удар. А отбивать нечем. У наших танков нет снарядов. Хочешь, нет, а надо достать снаряды. На тебя вся надежда.

Чёрт… Это было. Тяжело. Я видел этот ад и понимал, что на кону. У меня тогда сломалась рация и майор дал мне одну из своих, чтобы с ним держал связь. По данным наших разведчиков атака должна была быть через пять дней. От нашей базы до Восточного мыса полдня пути на машине. Ну, в среднем. Там понятное дело есть разница, когда порожняком прёшь, или когда нагруженный. Но вот туда—сюда, сутки выходят. Загрузиться вообще не очень долго. Так что если на фабрике есть снаряды, то я бы успел пять рейсов сделать. А это, скажу прямо, с моим грузовиком, можно не то, что контратаку отбить, можно было весь регион Мыса взять. Ну, ладно. Я в этом не шарю точно. Но знаю, что это очень много снарядов. Я и поехал. Заправился и двинул. Ну, когда добрался начался третий акт «трагедии». Снарядов. Не было. Ни одного. Совсем. Вообще. И знаете, что хуже, их не из чего было делать. То есть металл на корпуса был, всякие детальки были. А взрывчатого вещества не было. Какое-то было. Но оно не годилось, нужно было что-то такое эдакое. Чёт там с плазмой, я не разбираюсь до сих пор. Наш завод переработки бомбили и чинили, так что ехать нужно было в тыловой. А до него ещё полдня в одну сторону. И я поехал. Тогда была весна. Снега сходили. Реки разливались, грязь. Оттаивали трупы из сугробов, которые не заметили раньше. Короче, пришлось помаяться прежде, чем доехал. Грязь – это ужас. Местами пришлось настил делать. Где-то с пехотой грузовик выталкивали. И когда доехал оказалось, что и у них нет этой взрывчатки. Сутки прошли. Взрывчатки нет. Поехал назад к нам на базу, чтобы у командиров спросить, чё делать то. Я вообще не часто спрашиваю такое у них. Вообще никогда почти. Сам как-то всегда разруливал, но это… Полутора суток нет, и на базе всё так же. Да и командиры все разъехались куда-то. Пожаловался парням. И Гирша-Урус по прозвищу «Великан»… ну он, блин, реально громадина был! И силач. Он ящики со снарядами мог один грузить без помощи. Так вот он предложил поехать на базу соседнего участка, на западе, и взять у них взрывчатку.

Вообще это дело было запрещённое. У другого участка брать снарягу. Но, чёрт бы меня побрал, я готов был понести за это наказание. Но парней без снарядов оставлять под танками… Не в моих это правилах. И Гирша был со мной согласен. Он взял своего второго номера, Песчаную Бурю, и мы поехали. Поехали напрямик, а там река разлилась, берега размыло и мост рухнул. Гирша предложил объехать это дело через степь. Да, через эту самую степь. Я уж не буду говорить, что мы встретили партизан. Там как бы вовремя заметили, а Песчаная Буря ниан такой… стрелок умелый. Парочку положил, прежде чем мы скрылись. Ну и доехали до соседней базы. Там внаглую подъехали и начали загружать всю взрывчатку, что у них была. У них на самом деле тоже было мало её. Так что загрузили грузовик Гирши, а в мой более слабую. Ну и двинули назад, пока не очухались их логисты. Это считайте ещё сутки туда-сюда. Я тогда вперёд оторвался, у меня грузовик был легче, а Гирша-Урус и Песчаная буря сзади остались. Так вот… тогда мы и попали под авианалёт… Да… Да… Я помню, что вилял машиной, как бешеный. А когда ОПЗшные пилоты успокоились я услышал невероятно громкий взрыв. У меня заложило уши. И треснули задние фары. Короче… бомба попала в грузовик Гирши… Да… Взрывчатка вся взорвалась. Вся. Моя… ну, та, что у меня была в кузове, она не годилась на снаряды танковые. Оттуда и эта воронка-ориентир, что мы проехали. Я сдал свою взрывчатку на завод, конечно, и связался с майором, рассказал, что произошло. Тот орал. Ругался. Материл. А меня и самому будто в душу дерьма наложили. Эх… Я помню, он потом после долгих криков таким… тихим и поникшим голосом спросил: «Совсем ничего нет?». Эх… Я же понимал. Что он не скотина. Не со злости кричит. Просто ему тоже больно, обидно и страшно. И мне. Я же тоже не дурак, понимаю… И… Ну я ему честно и ответил. Что могу привезти только противотанковых гранат. И винтовок.

Ну, я и повёз. А когда я к ним доехал, начался четвёртый акт «трагедии при Восточном Мысе». Я приехал, разгрузили что было, а потом нам сообщили, что ОПЗ решило контратаковать раньше намеченного срока. Мне предложили валить. Но я остался, чтобы собрать раненых и отвезти в госпиталь. У меня грузовик, конечно. Не для этого. Но хоть кого-то бы вытащил. Мне тогда сказали, что я могу и не дождаться. Я даже сначала не понял, что за бред. Как в бою можно недожаться раненых? Чтож… Я узнал. Я смотрел в бинокль. На наши траншеи ехали танки, а за ними шла пехота. Парни старались отстреливать пехоту, но их давили танки. Солдаты с противотанковыми ружьями, что я привёз, старались повредить или хотя бы отпугнуть технику противника. Но им не всегда удавалось даже пробить броню. Ружьё – это вам не ракета. Заряд не может бахнуть, чтобы всё разворотило. Нужно перебить крепление ходовой, попасть во что-то важное. Поразить экипаж. А это всё спрятано под явно не прозрачной бронёй. Но парни старались. Я видел, как их замечали и расстреливали. Как новые бойцы хватали ружьё и старались поразить танки. Как многих убивали, когда они ещё даже не успевали закрыть затвор или взять винтовку. Как все траншеи были охвачены единым стремлением. Сделать хотя бы один выстрел! Пожалуйста! ХОТЯ БЫ ОДИН! И пусть он попадёт! Куда-нибудь! Пусть танк отъедет назад! Отчаявшиеся брали гранаты и бежали на танки. Я видел как пацаны, молодые ребята, отвлекали на себя пехоту и танки плотным огнём, а из-за скал выскакивал обвязанный противотанковыми гранатами боец и бросался под танк. И так не один раз и не два… Гибли тысячи. Они взрывались, они сгорали. Они дохли, как мухи.

Там не было раненых. А я смотрел на это всё с безопасного уступа в бинокль. Чёрт… я тогда плакал. Мне было больно. Без ножа и пули больно. Знаете, что я тогда думал? Я думал, что если бы я не привёз все эти гранаты и противотанковые винтовки, то было бы лучше. Если бы не я, то командиры сказали бы отступить и все эти славные молодые парни были бы живы. Это я, логист, убил их. Эх… Наши сдержали танковую контратаку. Но какой ценой? Я тогда уехал на базу. Через день Мы полностью потеряли регион Восточного Мыса. А ещё через неделю практически без сопротивления мы его полностью заняли. Ради чего была эта битва, а? Ради… ради чего? Эх, ладно…

Вот ещё один из наших ориентиров. Ну тут, знаете, даже и рассказать нечего. Ехала бронемашина связи. С поднятой антенной. В грозу. По степи, где ничего нет. Угадайте что случилось… Да, в неё ударила молния. Все погибли. Едем дальше.

А вот это история тоже неприятная. Со мной произошла. Да, да! Это антигравитационный танк ОПЗ. В степи, между линией фронта и нашим тылом. Я вообще всегда думал, что антигравы бесшумные. Но мне потом растолковали, что парить то бесшумно, а вот чтобы не дрожать и парить стабильно нужны стабилизаторы, которые жужжат. И для движения нужны всякие примочки. Которые жужжат. Короче… всё жужжит. Помните я говорил. Что самый большой враг логиста – это партизаны? Короче, я соврал. Самый большой враг логиста – это, мать их, партизанские танки! ОПЗ вообще не часто такие посылает. Танки, знаете, не дешёвая штука. Но вот порой встречаются группы штуки по три. А этот был один. Не знаю уж откуда он такой взялся единственный… может заблудился? Короче, он вылез на нас, когда мы везли амуницию. У меня были боеприпасы к пехотному оружию. У Андрия Ширко снаряды для орудий, а у Увиса-Сана гранаты и топливо. Когда по нам начали лупить из пушки, мы, конечно, испугались знатно. Виляли, уворачивались. И я не понял, как это произошло, но в какой-то момент грузовик Увиса загорелся, и он протаганил танк… Гранаты, топливо… Танг взорвался, загорелся, а я и Андрий выжили. И такое случалось.

Кстати, самое время проверить рацию. Хм… Вроде тихо. Хорошо. Ну, подождём ещё сообщений. С рацией надо аккуратней. Её можно только на четыре минуты включать, а то запеленгуют, затриангулируют и пошлют авиацию для бомбёжки. Так вот пеленгуют они пять минут. Так что рацию мы включаем на четыре. Там сеть наших логистов и сканерной базы, которая передаёт свои наблюдения нам. Антипартизанская разведка. Порой помогает, но не всегда. Всё равно натыкаемся. Не знаю, как работают эти их пеленгаторы, но после выключения рации, нельзя её включать ещё полчаса. Так что… не панацея. Увы.

Во это последний ориентир. Флагшток с нашим флагом с металлическими опорами. На самом деле он должен был быть забетонирован. А в результате его вкопали и поставили такие вот опоры из прутьев. Хорошая история. Это был водила Чёрный Космос. И его второй номер Юрисари’Дов. Им приказали пригнать бетономешалку и залить яму бетоном для флагштока. Притом церимониально. Должно было собраться полсотни логистов с машинами. Три пехотные роты. Инженеров штук сорок. Столько же медиков. Командиры разные. И должен был приехать важный чин, и вот так торжественно поставили бы в грёбаной пустой степи бесполезной наш флаг. Этим парням сказали пригнать бетона. Они и поехали. А когда почти подъехали к флагу, то по рации узнали, что там фронт прорывают и срочно нужны укрепления. И представляете! Они просто на глазах у ВСЕХ собравшихся проехали мимо и повезли бетон на фронт. Ха-ха! Смешно было. А важный чин пошёл ругать. Типа вот тупые логисты, что за безобразие! Были бы нормальные военные, то вели бы себя как все. Все логисты тут. А они уехали. Произвол, саботаж, предательство. Наказать! А мы что? Ну, раз важный чин говорит. Что в армии все должны быть, как один, мы попрыгали по машинам и поехали отвозить грузы фронту. Просто… флаг-флагом… такая честь! Но там пацанов наших жали. А мне бинты и пацаны дороже государственного флага, если честно.

Светает… Люблю встречать восходы. Они дарят надежду. Как-то… поднимают боевой дух. Новая жизнь. Новый день. Ночь прошла и становится светлей на душе. Сейчас солнышко поднимется и теплей станет. Отсюда уже виднеется база переработки. Загружусь и снова поеду. Но уже на фабрику. Сдам материалы, возьму поставки и поеду на фронт. А то там ждут всякого разного.

Эх… Да… Жаль, парни, что вы все погибли. Но спасибо, что навещаете. Я… Мне бывает тяжело без вас… Но я вас помню. Я не даю о вас забыть. Рассказываю другим. Может, как уйду из армии. Напишу книгу. Я не забываю каждого из вас. Нас столько было. И столько нас погибло. Я боюсь остаться последним, но… но я всё равно буду исолнять ваши устремления: буду поставлять поставки парням на фронте. Ведь кто у них есть кроме нас. Ну и медиков, конечно. Спасибо что приходите… Я вас помню.

* * *

Зимой 3016-о года сержант 4-й роты снабжения 112-й дивизии Алекс-Сенд по прозвищу «Журналист» погиб при исполнении служебных обязанностей. К тому моменту он остался последним логистом 4-й роты снабжения. Во время очередного для него рейда, когда он вёз поставку медикаментов, в которых остро нуждался фронт, на него напали партизаны. Они подбили машину сержанта, но тот взял автомат и, даже при учёте плохих навыков стрельбы, вступил с ними в бой, защищая свой груз. В неравном бою Алекс-Сенд получил три огнестрельные раны и скончался. При этом он убил всех нападавших, десять диверсантов ОПЗ. Логисты 5-й роты снабжения нашли его уже мёртвым, предположительно, через три часа после смерти. Он сидел у заднего колеса своей машины. Предположительно. Он пытался вскрыть один из ящиков с медикаментами и обработать рану на животе, но из-за потери крови, слабого телосложения и малого роста не сумел это сделать. Рядом с сержантом лежала пачка сигарет.

Он так и не бросил курить.

И книгу он так и не написал.

Из-за неприличного интереса одного молодого логиста 5-й роты снабжения удалось узнать о чём сам с собой разговаривал Алекс-Сенд, ибо в один из рейдов ему подложили диктофон.

Мало кто знал, как этот маленький унатх отказывался от званий и наград. На его похоронах присутствовало много логистов, танкистов, артиллеристов, медиков, пехотинцев, офицеров, инженеров, связистов, пилотов. Многие из них удивились, что посмертно ему всё-таки присудили все те звания, от которых он отказывался. Так что командир армии, или как его назвал сам Алекс-Сен, «важный чин» лично приехал и произнёс торжественную речь дабы с почестями похоронить последнего солдата 4-й роты снабжения 112-й дивизии СНК капитана Алекса-Сенда кавалера ордена освобождения II-й степени. Логиста с большой буквы. Унатха, который привёз десятки тысяч поставок. Который никогда не был в отпуске, который не спал сутками, который переживал за незнакомых ему парней там на фронте, где он регулярно бывал и никогда не задерживался. Про того, кого порой называли тыловой крысой, хотя и ему приходилось быть под пулями и под снарядами.

Алекс-Сенд стал национальным героем. Его разговоры с самим собой придали гласности. Они показали тяготы войны. Они мотивировали граждан помогать фронту. А молодые люди стали активней идти в армию на медиков, инженеров и логистов, на те специальности, где всегда ощущалась нехватка людей.

Прошло столько лет, а логисты СНК перед очередным рейдом до сих пор, желая друг другу удачи, говорят: «Да защитит нас маленький унатх».

И знаете, что я вам скажу по секрету? Да парни. Я рядом. Я… постараюсь принести вам удачу.